Почему я не евросоциалист

upd. Обновление 2020 года.
В этом тексте я написал псевдорадикальную хуйню. Я бы и не вспоминал о нём, но каким-то образом он всплыл.
Лень подробно объяснять, но поверьте мне 8 лет спустя – это хуйня. За использование терминов вроде “неолиберализм” или “империализм” я испытываю неловкость, всё равно что найти свою старую фотографию с вечеринки, на которой ты обоссанный лежишь в луже собственной рвоты. Впрочем, примерно в таком состоянии я это всё и писал.

Исторический контекст в котором создавался этот текст уже безнадежно забыт. Кто-то ещё помнит, что в России был “Координационный совет оппозиции”, в него проходили какие-то выборы, а на этих выборах был блок “евросоциалистов”? Забудьте снова, это совершенно бесполезная информция.
_____________________________________________________________
При всех личных симпатиях к Сергею Смирнову и Павлу Пряникову считаю необходимым написать текст с критикой даже не столько программы “Блока Евросоциалистов”, сколько самой концепции “евросоциализма”. Искренне надеюсь, что она будет услышана, Сергей и Павел – это те люди, которых я хотел бы видеть в Координационном Совете, но выразить поддержку их блоку с его текущей программой не могу по идейным соображениям.
Это слово может таить в себе различные варианты трактовки: социализм на территории Европы, социализм лишь для европейцев, или же некий особый европейский путь к социализму. Первый вариант не будем рассматривать как самоочевидный: проживая в Европе и исповедуя левые взгляды мы все неизбежно являемся “евросоциалистами”.
А вот на втором и третьем вариантах остановимся подробнее, тем более, что оба они находят своё отражение в программе Павла Пряникова, ставшей позже и программой всего евросоциалистического блока.
http://ttolk.ru/?p=12852

От социал-демократии к социал-фашизму
Говоря о европейском социальном государстве мы, как правило, имеем ввиду скандинавские страны и Германию, в какой-то мере – докризисную Грецию. Куда меньше это определение применимо к Италии или, например, Франции. Идеальным примером европейского социализма принято считать сытую и демократичную Швецию, именно об этой модели мечтал Горбачёв затевая модернизацию и перестройку тоталитарного советского госкапитализма. Его мечты не стали явью, обернувшись приходом Ельцина и гайдаро-чубайса, массовым обнищанием народа и неолиберальной, а вспоследствии и неоконсервативной реакцией. Но могли ли эти мечты сбыться в принципе? Может ли Россия (или любая другая постсоветская республика) в 2012 году повторить путь Швеции? Или даже чуть по-другому: стоит ли России повторять путь Швеции и куда приведёт этот путь сегодня?

Социал-демократия в своём экономическом базисе очень близка к фашизму. Это не ругательство, а более-менее нейтральный политический термин. В основе лежит идея корпоративизма, классового мира между капиталом и наёмными работниками. Социальное расслоение держится в узде благодаря патерналистской роли государства. Если фашизм добивается этого результата кнутом, то эсдеки предпочитают пряник. До тех пор, пока они могут это себе позволить.
А предпосылки к этому долгое время существовали. В 70-е многим новым левым теоретикам казалось, что общество всеобщего достатка будет существовать вечно. Корпоративная экономика, сочетающая в себе плановые и рыночные элементы в течение определённого периода времени оказывается более эффективной и конкурентоспособной, чем плановый госкап по советскому образцу или же дикий неконтролируемый рынок 90-х.
Проблема в том, что производство при социал-демократии (как, собственно, и при фашизме) продолжает существовать и развиваться по вполне капиталистическим законам, а это значит, что оно подвержено той же логике перманентного кризиса и снижения нормы прибыли. Социал-демократия – это не лечение болезни, а временное купирование боли. Но если не бороться с причиной, то рано или поздно боль пробьётся через все анестетики, и тогда-то скрутит по-настоящему.

Это и происходит сегодня в Греции. Когда пряники заканчиваются, социал-демократам (или их наследникам) не остаётся ничего иного кроме как взяться за кнут. Им на смену приходят либо откровенные фашисты, либо неолибералы, либо неолибералы и фашисты работающие в связке. Швеция, имеющая куда больший запас прочности, ещё держится в рамках приличия, но и там социальные блага за последние 15-20 лет изрядно сократились, а разрыв между бедными и богатыми существенно вырос. Власть и криминализированный бизнес давит на радикальные профсоюзы, к примеру на синдикалистов из SAC. Схожую тенденцию мы можем наблюдать в Германии и других странах “евросоциализма”. Реформы за которые мы клеймим своих правителей в России и в Украине – во многом калька с европейских реформ. И это касается как экономики, так и попыток контроля информационного пространства, преследования за мыслепреступления. Понятие “экстремизм” – не изобретение путинской охранки, оно пришло к нам с Запада.

Мы не можем вернуться в прошлое и стать Германией или Швецией 70-х. Экономика любого государства сейчас как никогда прежде интегрирована в глобальный контекст, а он уже необратимо изменился. Кейнсианство больше не работает, государства вынуждены прибегать к режиму жесткой экономии. Мы не можем попробовать пирог социально-капиталистического государства, он уже съеден, остались лишь крошки. И задача левых сегодня – не вылизывать тарелки, а бить их и переворачивать стол. Чем они прямо сейчас с переменным успехом и занимаются в Греции и Испании.

Нужно заметить, что значение терминов за последний век изрядно сместилось вправо. Социал-демократическая Партия Германии сегодня – это не те социал-демократы, которые были в начале и даже в середине XX века, скорее их следует отнести к центристам. Социал-демократы в изначальном смысле – это как раз почему-то считающиеся у нас “радикалами” Die Linke или греческая Сириза.

Рекомендуется для чтения статья “Социализм которого не было” Дмитрия Мрачника.

Бремя разноцветного человека
Вторая названная нами интерпретация “евросоциализма” – это “социализм для европейцев”. Сама по себе концепция звучит немного по-расистски. Но это неважно, поскольку она всё равно не реализуема.

Действительно, ЕС не мог бы так долго поддерживать своё благополучие, если бы не его плотно закрытые границы, если бы не нищета, голод и безработица в остальном мире. Мигранты, которыми неонацисты всех мастей так любят объяснять “конец Европы”, на самом деле попросту занимают место социальных низов, повышая тем самым статус “коренных европейцев”. Производство же долгое время выносилось в страны, жители которых менее требовательны к зарплате и условиям труда. Пирог государства всеобщего благоденствия, о котором мы писали выше, был испечён не только лишь благодаря мудрой экономической политике. На самом деле, незабываемый вкус ему придавала начинка из человечины. Благодаря прибылям, полученным от эксплуатации жителей беднейших стран, западные капиталисты временно смогли снизить давление на своих рабочих. Не по доброте душевной, конечно: права, свободы и социальные гарантии были завоёваны. Временное благополучие снизило накал противостояния. Но эти времена отходят в прошлое: прибыль снижается, экономике снова приходится быть экономно. А это значит, что классовая борьба набирает остроту.

Надеяться же на какие-то культурные различия между нашими элитами было бы крайне наивно. Вспомним дружбу Путина и Берлускони. Лояльность Анжелы Меркель к российской власти стала поводом для шуток немецких юмористов. А бывший канцлер Германии Шрёдер (“социал-демократ”, надо заметить) после окончания политической карьеры пошёл работать на посылках у Газпрома. Да что уж там говорить о Путине, если немецкая полиция не так давно тренировала и снабжала спецсредствами беларуских силовиков, в то время как политики притворно возмущались тем как грубо Лукашенко нарушает права человека.

Тот экономический разрыв между центром и периферией, который делал возможным процветание “золотого миллиарда” всё больше сокращается. Капиталистам становится удобнее не выносить производство в “Третий Мир”, а создавать этот третий мир у себя дома. Хомский ещё в 90-е говорил о такой тенденции в Соединённых Штатах, сейчас она становится реальностью уже повсеместно. Вместе с тем, крупная буржуазия становится всё более и более интернациональной. Русские и украинские олигархи ничем не уступают своим западным коллегам. Можно найти множество примеров того, как какой-нибудь постсоветский миллиардер эксплуатирует трудящихся Италии или Испании.

Евразийцы и левые патриоты считают, что мы стали жертвой западного империализма и должны восстать против него под национально-освободительными лозунгами. Евросоциализм в том виде в котором предлагает нам его Павел Пряников – это попытка слиться с западной империалистической машиной. Обе концепции в какой-то мере проистекают из третьемиризма, только с разными знаками. На самом деле, геополитический разрыв между Западом и Востоком исчерпал себя и, по мере глобализации, он сглаживается всё больше и больше. Сегодня гораздо важнее классовое противостояние. Капиталистам разных стран в равной мере выгодно эксплуатировать как свои, так и чужие народы. Само по себе понятие “свой и чужой народ” окончательно потеряло любой прогрессивный смысл. Разрыв между самыми бедными и самыми богатыми растёт повсюду. Именно поэтому борьба левых не может быть европейской, точно так же, как не может она быть азиатской или африканской. Борьба левых – это интернациональная классовая борьба. Глобальное единство капитала и власти следует противопоставить глобальное единство протеста. Те национальные рамки, которые были актуальны ещё век назад, перестали быть актуальными сегодня. Первые робкие ростки будущего движения, пока ещё неотрефлексированного и подверженного правым влияниям, мы могли видеть совсем недавно – это Арабская Весна и Occupy. Частью международной тенденции можно считать и Белую Ленту в России.

Блоки на пути прогресса
Как было уже сказано выше, в правящих кругах Евросоюза доминирует антилевый и антисоциальный дискурс. И победы оппортунистов вроде Оланда не отменяют, а подтверждают это правило. Псевдолевые отличаются от правых лишь риторикой, но боясь ниспровергать основы, они вынуждены прибегать к тем же механизмам жесткой экономии, что и их мнимые оппонеты. Стремясь в ЕС любой ценой, евросоциалисты будут вынуждены идти на союзы с теми же неолибералами, консерваторами и националистами. Причём по обе стороны границы. Левые не могут выступать против правящих элит России за счёт политических уступок правящим элитам Запада. Тем более, что эти элиты не противостоят друг другу, а играют в сложную общую игру. НАТО – это военный блок, и, как любой военный блок, он служит властям. А значит, что в случае перехода классовой борьбы в терминальную стадию, именно он будет служить самому жестокому подавлению революции.

Дорога по которой едет ЕС, запряжённый “Тройкой”, ведёт отнюдь не к социализму. Вступление в Евросоюз любой ценой не имеет никакого смысла, если рассуждать с левых и классовых позиций. Символическая же ценность этого шага, как “геополитического и культурного выбора” – это уже аргументы из правого лексикона. И как раз европейские левые отнесутся к ним безо всякого восторга. Потому что они выступают за открытие границ, за ликвидацию рыночной системы, за демонтаж НАТО и тотальную демилитаризацию. А европейским правым не особенно нужна демократическая и свободная Россия. Они и свою-то демократию не знают куда девать. Куда удобнее сырьевая страна с социальным расслоением, которая управляется злобным жестоким царьком, способным, тем не менее, обеспечить бесперебойную поставку нефти. Вместо того, чтобы объединяться с Западом (который вовсе не заинтересован в таком альянсе) против Путина, нам следует объединиться с жителями всего мира в глобальной борьбе против власти и капитала.

Ни наций, ни границ!
Да здравствует пангейский социализм!